Утренняя прогулка

В субботу утром, жена меня попросила за завтраком:
- Дорогой, ты не мог бы сегодня погулять с малышом, мне надо сходить в парикмахерскую?
- Конечно! О чем речь?! – бодро ответил я.
Разумеется, я мог прогуляться с малышом в это отличное субботнее утро! Я давно хотел погулять с сынишкой морозным субботним утром, мирно покачивая коляску и предаваясь в звенящей тишине городского парка мыслям о вечном.

Дождавшись пока малыш вволю наколбасится и просадит весь свой утренний заряд энергии, супруга ловко запихнула его в теплый комбинезон и уложила в большую новую коляску. На широких колесах, обутых в «зимнюю» резину – есть у современных колясок и такая, вся в хроме с голубыми и серыми вставками и массивной черной ручкой, она очень выгодно отличалась от ее предшественницы, безликой польской вечно скрипящей каталки.
Пока я одевался, малыш уснул, он вообще очень быстро засыпает, впрочем, также быстро и неожиданно просыпается. Такая у него малышевская особенность, врач нам сказал, что это связано с повышенным тонусом и что ничего страшного в этом нет.
- Орет много? Ну привыкайте.
Неплохая и емкая рекомендация от врача за две с половиной тысячи рублей за вызов.
Впрочем, что тут еще скажешь, все детишки, так или иначе, кричат.
Я сел в большой лифт и покатил вниз.

В парадной (извините, что так по-питерски, но в нашем подъезде кто-то посадил в горшках цветы, так что пусть он теперь называется парадной) я столкнулся с неожиданной проблемой. Новая коляска была не только красивее и лучше прежней, но она также была значительно крупнее и теперь выезд на улицу и без того не очень легкий из-за особенностей конструкции тамбурных дверей (дверные пружины тугие очень), стал еще более трудоемким.

Я осторожно выруливал коляску из парадной, совершая диковинный акробатический номер – придерживая внутреннюю дверь и внешнюю одновременно, протаскивал громоздкую конструкцию коляски через высокие пороги обоих дверей. В самый напряженный момент, когда левая моя рука едва касалась края одной двери, тогда как правая еще неуверенно держалась за другую, из лифта высыпали три собаки моей соседки вместе с хозяйкой. Беспорядочно лая и мусоля стены хвостами, животные бросились вниз, устремляясь к своим кустам. Естественно, по пути им встретился я с коляской, в которой до сей злополучной минуты безмятежно спал карапуз, важно обняв пухлыми губами соску. От лая он проснулся и недоуменно уставился на меня, как бы вопрошая, что стряслось.

Соседка видя, что ее питомцы вот-вот опрокинут меня вместе с коляской, бросилась помогать, но по причине своей бабьей несобранности, только усложнила положение. Вместо того чтобы кротко извиниться и придержать дверь, которая практически выскальзывала из моих рук, она принялась с кудахтаньем собирать своих глупых животных, распихивая их в карманы своего большого и далеко несвежего тулупа.
Скоро она запуталась среди собак окончательно, те же, поняв, что нормально сходить под куст им сегодня не дадут, облегчились на колеса новой коляски. Я был не в силах помешать этому чудовищному акту вандализма, так как из последних сил держал двери и корчил рожу в улыбке, дабы у карапуза не испортилось настроение. Но оно испортилось.
Повтыкав какое-то время сонными глазками в происходящее вокруг, он, наконец, проснулся окончательно и теперь уже обиженно сопя, энергично жевал соску, в любой момент готовый к тому, чтобы ее выплюнуть.
Еще оставалась надежда на то, что все обойдется, собаки уже облегчились и теперь радостно сновали у меня под ногами, изворачиваясь от клешней своей хозяйки. Карапуз хоть и сопел обиженно, но пока не плакал и, пожалуй, уснул бы снова, выкати я немедленно его на свежий воздух. Я и хотел это сделать. Но допустил роковую ошибку.
- Не могли бы Вы придержать эту дверь, - попросил я соседку, отвлекая ее от ловли питомцев.
- Ага, щас, - запыхтела та и нелепо схватилась обеими руками за ручку двери. Решив, что она держит ее, я переключился на внешнюю дверь и отпустил руку. В этот самый момент соседка, не готовая к нажиму механизма, вместе дверью влетела в тамбур и навалилась на коляску, опасно нависая над ней. Реакция карапуза на столь быструю смену декораций была мгновенной – он набрал полную грудь воздуха, скривил нижнюю губу и, выплевывая в соседку соску, истошно завопил.
Врач, та, что за две с половиной, сказала, что это хорошо, что он громко кричит – легкие большие. Наверное, так оно и есть. Но когда в закрытом пространстве вам в ухо стреляют соской и вопят всей мощью карапузных легких, как-то забываешь обо всех положительных свойствах этого крика. Оглушенная от крика соседка брыкнула головой в сторону, и в виду крайне ограниченного пространства тамбура угодила своим затылком мне в нос. Я по обыкновению, крикнул что-то матом и схватился за свой нос, отпуская внешнюю дверь, которая, едва обретя свободу, с силой ударила в бок коляски и мне по ноге. Стараясь смягчить удар, я резко подался в сторону и нечаянно зашиб соседку локтем в ухо.
Та завизжала, безуспешно конкурируя с карапузом, который вошел в азарт, и самозабвенно, с полной отдачей орал, махая своими крохотными конечностями.
Под ногами у меня кишели вонючие собаки, обтирая мои штаны своими грязными шкурами и весело тявкая, считая все происходящее отличной игрой. Чтобы они так не думали, я пнул одну из них. И сурово обратился к соседке:
- Уберите животных с прохода.
- Не смейте обижать моих собачек! – истерично ответила мне женщина, потирая рукавицей ушибленное ухо.
Мне пришлось настоять.

Наконец, после непродолжительного, но чрезвычайно упорного сопротивления, мне удалось выпихнуть всю эту компанию на улицу, а вместе с ними выйти самому и вывезти все еще новую, хотя и описанную коляску с вопящим малышом.

Мне, конечно и раньше приходилось слышать как плачут дети в колясках. Но то были жалобные, робкие скуления и попискивания, не слышные уже в двух метрах. Мой же кричал так, что оборачивались решительно все в радиусе квартала. Скоро позвонила жена, она с шестого этажа, сквозь двойные заклеенные на зиму окна услышала этот вопль. Я рассказал о своих приключениях в подъезде и спросил, что делать дальше, ибо идти с этой сиреной было решительно невозможно.
- Отвлеки его чем-нибудь. Отойди в сторонку куда-нибудь и пропой ему песенку. Он любит, когда поют.

Я так и сделал. Найдя укромный закуток, где никто не будет наблюдать за моими вокальными экзерсисами, я склонился над малышом и, стараясь придать своему голосу больше мягкости, пропел:
- Тра-та-та, тра-та-та. Мы везем с собой кота. Чижика-собаку, кошку-забияку! Обезьяну, попугая, вот, компания какая!
Пение помогло. Малыш замолчал и уставился на меня заплаканными глазами со слипшимися от слез ресницами. Скоро он уже улыбался. Я утер ему сопельки, и, не прекращая пения, будто волшебной флейтой заклиная кобру, погрузил ценный груз обратно в коляску.
Так мы и покатили дальше: я пою, малыш слушает. Через час он, наконец, уснул и мне удалось исполнить свою утреннюю мечту – прогуляться не спеша по нашему небольшому парку разбитому вокруг прудов, вдохнуть морозной тиши и предаться мыслям о вечном.
Мне немного мешал гул от автострады и отвлекали физкультурники, в большом количестве сновавшие туда-сюда с разной скоростью сообразно своему физическому износу.
Но прогулка, тем не менее, несмотря на эти раздражающие факторы и такое неудачное начало, вышла славной. Я с отличным настроением вернулся домой.

Вечером, мы ужинали на кухне, карапуз сидел в своем кресле-качалке и предавался своим обычным карапузным занятиям: стягивал с ноги носок, пукал губами и мусолил погремушку.
Затем он неожиданно напрягся, личико раскраснелось, и все было похоже на то, что он расплачется, только губу нижнюю не кривил. Но вместо плача он удивительно дурным и скрипучим голосом загорланил:
- Ля-ля-ля, агла-гла-гла!! Яяя, гла-гла-гла!!
Пропев пару куплетов, карапуз счастливо посмотрел на нас.
- Здорово, Родька! – сказал я.
- Молодец, малыш, - сказала жена и добавила мне, - ты, пожалуй, когда он будет плакать, не пой ему, а просто покачай и расскажи какую-нибудь сказку.

И правильно. Петь мне ни к чему, можно и сказкой обойтись. А коляску я отмыл. Скоро следующие выходные, надо подготовиться. Вот только интересно мне, как же так – жена то каждый день с ним гулять ходит, неужто и она во всякие приключения ввязывается или это только мне так «везет»?

Khristoff