История великой литературы — это история любовных драм. А они, в свою очередь, часто случаются из-за сексуальных «обломов». Мы выбрали 10 знаковых сексуальных «обломов» русской литературы, чтобы показать, как изменилась роль «динамо» в наши дни по сравнению с временами праведников.
1. Повесть о Петре и Февронии (Конец XV — начало XVI века).
Инициатор «динамо» — княгиня Феврония
Жертва «динамо» — ее слуга, искушаемый дьяволом
Механизм.
Иносказание: Феврония велит контрагенту зачерпнуть и выпить воды с одной стороны лодки, а затем с другой. «Равна ли убо вода си есть или едина сладчайши?» — спрашивает Феврония. «И та и другая одинакова вода», — отвечает тот. И тогда Феврония, мастер афоризма, замечает: «Сице едино естество женское; почто убо, свою жену оставя, на чужую мыслиши?»
Роль «динамо».
Не самая значительная — это всего лишь очередное подтверждение праведности, мудрости и остроумия Февронии.
Мотивация
Праведная Феврония не хочет разрушать узы брака — ни своего с Петром, ни брака соблазнителя.
2. Руслан и Людмила А. Пушкин (1818–1820).
Инициатор «динамо» — Людмила
Жертва «динамо» — Черномор
Механизм
Самооборона:
«Княжна с постели соскочила,
Седого карлу за колпак
Рукою быстрой ухватила,
Дрожащий занесла кулак
И в страхе завизжала так,
Что всех арапов оглушила».
Заложница в этот момент еще не знает, что обстоятельства на ее стороне — террорист-похититель окажется сексуально несостоятельным, а все его жалкие домогательства будут всего лишь пародией. Об этом Руслану, неудовлетворенному жениху, разыскивающему свою украденную невесту, сообщает Финн — и Руслан слегка успокаивается.
«…тебе ужасна
Любовь седого колдуна;
Спокойся, знай: она напрасна
И юной деве не страшна.
Он звезды сводит с небосклона,
Он свистнет — задрожит луна;
Но против времени закона
Его наука не сильна.
Ревнивый, трепетный хранитель
Замков безжалостных дверей,
Он только немощный мучитель
Прелестной пленницы своей.
Вокруг нее он молча бродит,
Клянет жестокий жребий свой…»
Дело заканчивается полной победой героини. Сказочная мощь Черномора сосредоточена в бороде: «В его чудесной бороде / Таится сила роковая». Само собой разумеется, борода здесь — метафора полового органа. В этой бороде Черномор и запутывается, спасаясь бегством от верещащей Людмилы; и эту бороду торжественно отсекает Руслан, осуществляющий акт возмездия, то есть в данном случае акт символической кастрации.
Роль «динамо»
«Руслан и Людмила» вообще одно из самых эротически насыщенных произведений русской литературы, все выстроенное на сексуальных подтекстах. Людмилу похищают у Руслана непосредственно в момент полового акта, и дальше герои стремятся воссоединиться, чтобы закончить начатое. Здесь опрокидываются многие моральные нормы, и текст опасно балансирует на грани разных жанров: детская сказка оборачивается, по сути дела, чистым эротоманским хулиганством. Здесь же — издевательство над каноном: Людмила не дает Черномору не потому, что хранит романтическую верность Руслану, а, скорее, потому, что молодое тело привлекает ее куда больше старого и немощного.
Мотивация
Резкое отвращение к контрагенту, нежелание вступать в интимные отношения с неопрятным стариком, страстное томление по молодому жениху, сексуальное гурманство.
3. Граф Нулин. А. Пушкин (1825).
Инициатор «динамо» — Наталья Павловна
Жертва «динамо» — граф Нулин
Механизм
Самый циничный из всех возможных: злостное заманивание и последующий уход в несознанку — полное снятие с себя ответственности и «праведное» негодование.
Начало:
«Граф сам не свой; хозяйки взор
То выражается приветно,
То вдруг потуплен безответно…»
Развитие:
«Куда кокетство не ведет?
Проказница — прости ей, боже! —
Тихонько графу руку жмет».
И трагический финал:
«Но тут опомнилась она,
И, гнева гордого полна,
А, впрочем, может быть, и страха,
Она Тарквинию с размаха
Дает — пощечину, да, да,
Пощечину, да ведь какую!»
Роль «динамо»
Ключевая: собственно, весь сюжет и есть история «динамо» — подготовки, нанесения решительного удара и отступления. Очередное пушкинское издевательство над нормами светских приличий. На сей раз удар по обществу еще более прицельный: Наташа — не героиня абстрактной сказки, а современница автора, светская дама, которая тешит свое самолюбие и развлекается без ущерба для репутации. Впервые читатель видит «динамо» в таком бессовестном и безукоризненном исполнении, «динамо» как самоцель. Представленное к тому же как великая душевная драма.
Мотивация
Поиск развлечений от отчаянной деревенской скуки.
4. Отцы и дети И. Тургенев (1862).
Инициатор «динамо» — Одинцова
Жертва «динамо» — Базаров
Механизм
Опять-таки заманивание, но на сей раз невольное. Инициатор «динамо» привлекает жертву скорее инстинктивно, чем со злым умыслом.
«Одинцова протянула вперед обе руки, а Базаров уперся лбом в стекло окна. Он задыхался; все тело его видимо трепетало. Но это было не трепетание юношеской робости, не сладкий ужас первого признания овладел им: это страсть в нем билась, сильная и тяжелая, — страсть, похожая на злобу и, быть может, сродни ей… Одинцовой стало и страшно, и жалко его.
— Евгений Васильич, — проговорила она, и невольная нежность зазвенела в ее голосе.
Он быстро обернулся, бросил на нее пожирающий взор — и, схватив ее обе руки, внезапно привлек ее к себе на грудь.
Она не тотчас освободилась из его объятий; но мгновенье спустя она уже стояла далеко в углу и глядела оттуда на Базарова. Он рванулся к ней…
— Вы меня не поняли, — прошептала она с торопливым испугом. Казалось, шагни он еще раз, она бы вскрикнула…
Базаров закусил губы и вышел».
Роль «динамо»
Невольное «динамо» иной раз бывает хуже сознательного. Времена изменились — середина XIX века. Молодая вдова Анна Сергеевна Одинцова и ее незамужняя сестра Катя вполне могут принимать у себя двоих молодых мужчин, причем четверка сразу же делится на пары, и так, парами, проводит время. Однако ни опыт супружеской жизни, ни общая раскрепощенность не уберегают Одинцову от неосознанного заманивания, которое и приводит к «динамо». Не умея понять саму себя и определить свои чувства к Базарову, она поневоле играет им и завлекает в сети — сама не отдавая себе в том отчета. Когда же доходит до дела, выясняется, что Одинцова, несмотря на всю независимость суждений, «поцелуя без любви» дать не готова.
Мотивация
Увлечение Базаровым, вполне платоническое и скорее интеллектуальное, вводит Одинцову в заблуждение. Она подает ему надежду, а опомниться решает уже в самый критический момент.
5. Преступление и наказание. Ф. Достоевский (1866).
Инициатор «динамо» — Дуня Раскольникова
Жертва «динамо» — Свидригайлов
Механизм
После бешеного сопротивления, самообороны, нескольких выстрелов — вдруг полная покорность и робость, способная смутить самого отъявленного мерзавца.
«Он подошел к Дуне и тихо обнял ее рукой за талию. Она не сопротивлялась, но, вся трепеща как лист, смотрела на него умоляющими глазами. Он было хотел что-то сказать, но только губы его кривились, а выговорить он не мог.
— Отпусти меня! — умоляя сказала Дуня.
Свидригайлов вздрогнул: это было уже как-то не так проговорено, как давешнее.
— Так не любишь? — тихо спросил он.
Дуня отрицательно повела головой.
— И… не можешь?.. Никогда? — с отчаянием прошептал он.
— Никогда! — прошептала Дуня.
Прошло мгновение ужасной, немой борьбы в душе Свидригайлова. Невыразимым взглядом глядел он на нее. Вдруг он отнял руку, отвернулся, быстро отошел к окну и стал пред ним.
Прошло еще мгновение.
— Вот ключ! (Он вынул его из левого кармана пальто и положил сзади себя на стол, не глядя и не оборачиваясь к Дуне.) Берите; уходите скорей!..»
Роль «динамо»
«Динамо» по-достоевски — страшная сила. Картина вроде бы ясная — попытка изнасилования, заканчивающаяся психологическим фиаско насильника. Но тончайшая игра на грани любви-ненависти смещает акценты. Дуня вроде бы ненавидит Свидригайлова, который уже подпортил ей репутацию. Но Достоевский намекает, что не все так просто: Свидригайлов припоминает Дуне романтическое свидание, во время которого она была явно увлечена своим мучителем-искусителем. Так фиксируется непостоянство женской натуры.
Мотивация
Страшная ненависть к контрагенту, ненависть на грани любви и презрения — сложная эмоциональная смесь, усугубляющаяся нежеланием идти на поводу у шантажиста.
6. Облако в штанах. В. Маяковский (1915).
Инициатор «динамо» — Мария
Жертва «динамо» — лирический герой
Механизм
Игнорирование, манкирование обещаниями и договоренностями.
«“Приду в четыре”, — сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять».
Роль «динамо»
Отдельного эпизода, посвященного этому, нет; вся поэма, по сути дела, отчаянное ожидание. «Облако в штанах» — один из самых пронзительных текстов русской литературы, повествующих только об эротическом желании, которое здесь превращается в суть и сюжет поэмы.
«Поэт сонеты поет Тиане,
а я —
весь из мяса,
человек весь —
тело твое просто прошу,
как просят христиане —
“хлеб наш насущный
даждь нам днесь”.
Мария — дай!»
Здесь решительно нет никакой возможности говорить всерьез о внутренних мотивировках героини, потому что ее история, по сути дела, неважна. На первый план выходит желание как таковое и «динамо» как таковое; они в большей степени герои текста, чем лирический герой и героиня, которые здесь выступают лишь как носители эмоций.
Мотивация
По всей видимости, грядущее замужество героини заставляет ее пересмотреть взгляды на жизнь и отказаться от беспорядочного промискуитета.
7. Муха-цокотуха. К. Чуковский (1924).
Инициатор «динамо» — Муха-цокотуха
Жертва «динамо» — Паук
Механизм
Привлечение защитника-Комара с саблей. Сексуальное насилие здесь выражено метафорически, поскольку известно, что представители разных видов не скрещиваются. Поэтому Паук осуществляет символический акт:
«А злодей-то не шутит,
Руки-ноги он Мухе веревками крутит,
Зубы острые в самое сердце вонзает
И кровь у нее выпивает».
Но погубить Цокотуху Пауку не удается — мешает соперник-Комар. Дело заканчивается свадьбой, ритуальным единением Мухи и Комара — впрочем, тоже символическим.
Роль «динамо»
Трактовок может быть несколько. Тут вероятна социальная подоплека — нюансы насекомьей иерархии позволяют предположить, что Муха, существо помойное, заведомо менее благородного происхождения, чем Паук; следовательно, в его посягательстве можно усмотреть шовинизм. Так же вероятно переключение регистра в исключительно сексологическую плоскость: налицо классическая и вполне продуктивная схема «садист (Паук) — мазохист (Муха)». Однако если определение сексуального типа Паука не подлежит сомнению, то относительно пристрастий Мухи мы ничего не знаем. Может, она тоже садист, а ее заковали.
Мотивация
Резкая неприязнь к контрагенту, возможно, арахнофобия.
8. Двенадцать стульев. И. Ильф, Е. Петров (1928).
Инициатор «динамо» — Лиза
Жертва «динамо» — Ипполит Матвеевич (Киса) Воробьянинов
Механизм
Разводка на поход в ресторан «Прага», после чего — жесткая самооборона.
«В первом же переулке Ипполит Матвеевич навалился на Лизу плечом и стал хватать ее руками. Лиза молча отдиралась.
— Слушайте! — говорила она. — Слушайте! Слушайте!
— Поедем в номера! — убеждал Воробьянинов. Лиза с силой высвободилась и, не примериваясь, ударила покорителя женщин кулачком в нос. Сейчас же свалилось пенсне с золотой дужкой и, попав под квадратный носок баронских сапог, с хрустом раскрошилось.
Ночной зефир
Струит эфир…
Лиза, захлебываясь слезами, побежала по Серебряному переулку к себе домой».
Роль «динамо»
Оставим оголтелым фрейдистам трактовать Лизино вынужденное вегетарианство при муже как сексуальное воздержание, а визит в «Прагу» как избавление от него. Скорее уж здесь фиксируется важнейшая стратегия «динамисток» XX века — раскрутка контрагента на деньги, рестораны, драгоценности и развлечения. Неважно, что Лиза не ведает, что творит: схема вполне классическая. Позже, в конце 70−х годов, она будет увековечена народом в песне «Я клевая гирла, имею “вранглера”», в которой будут такие слова: «Вот будет клевый мэн, крутну его на тэн, не думайте, что это очень просто. Тут надо обольщать и много обещать и выглядеть чрезвычайно взрослой».
Мотивация
Лиза по наивности полагает, что можно просто так, без последствий ходить с бывшими предводителями дворянства по дорогим кабакам. Она преследует цель отомстить мужу-вегетарианцу, заморившему ее морковными котлетами, и назло ему идет с Воробьяниновым есть сосиски.
9. Подвиг. В. Набоков (1930–1932).
Инициатор «динамо» — Соня
Жертва «динамо» — Мартын
Механизм
Заманивание, маскирующееся невинностью, непониманием того, что происходит, недоумение и возмущение в момент непосредственного посягательства.
«Она замолчала, и Мартын заметил, что она дрожит в легонькой своей пижаме. “Холодно?” — спросил он. “Да, кажется, холодно. И вот, это нужно исполнять, а у меня, например, ничего нет”. — “Соня, — сказал Мартын, — может быть, вы?..” Он слегка отодвинул одеяло, и она встала на коленки и медленно подвинулась к нему. “И мне кажется, — продолжала она, вползая под одеяло, которое он, ничего не слыша из того, что она говорит, неловко натянул на нее и на себя. — Мне кажется, что многие люди этого не знают, и от этого происходит…” Мартын глубоко вздохнул и обнял ее, прильнув губами к ее щеке. Соня схватила его за кисть, приподнялась и мгновенно выкатилась из постели. “Б-же мой, — сказала она, — Б-же мой!” <…> Она повернулась и, плача, вышла из комнаты. Мартын, сидя в спутанных простынях, беспомощно ухмылялся. Она прикрыла за собой дверь, но снова ее отворила, просунула голову. “Дурак”, — сказала она совершенно спокойно и деловито, после чего засеменила прочь по коридору».
Роль «динамо»
Отношения героев строятся по классической схеме «динамо»: выпрашивание любви — почти согласие — внезапный отказ. Соня мается отсутствием сильных чувств, компенсируя их коллекционированием поклонников — на протяжении нескольких лет она не может отпустить от себя Мартына. Схема абсолютно вневременная и удручающе живучая.
Мотивация
По-видимому, просто подлость женской натуры: Соня не любит Мартына, но на протяжении всего романа держит его на коротком поводке. Собственно, вся история Сони и Мартына — это его обожание и желание и ее неокончательные отказы.
10. Турецкий гамбит. Б. Акунин (1998).
Время действия — 1877
Инициатор «динамо» — Эраст Фандорин
Жертва «динамо» — Варя Суворова
Механизм
Непротивление и непоощрение.
«Три дня назад Варя после завтрака заглянула к Эрасту Петровичу в палатку и увидела, что он лежит на кровати одетый, в грязных сапогах и спит беспробудным сном. Весь предыдущий день он отсутствовал и, видно, вернулся только под утро. Она хотела было потихоньку удалиться, но вдруг заметила, что из расстегнутого ворота на грудь спящего свисает серебряный медальон. Искушение было слишком велико. Варя на цыпочках подкралась к кровати, не отрывая взгляда от лица Фандорина. Тот дышал ровно, рот приоткрылся, и похож титулярный советник сейчас был на мальчишку, который из озорства вымазал виски пудрой.
Варя осторожненько, двумя пальцами приподняла медальон, отщелкнула крышечку и увидела крошечный портрет. Этакая куколка, медхен-гретхен: золотые кудряшки, глазки, ротик, щечки. Ничего особенного. Варя с осуждением покосилась на спящего и залилась краской — из-под длинных ресниц на нее глядели серьезные глаза, ярко-голубые и с очень черными зрачками.
Объясняться было глупо, и Варя просто сбежала, что тоже получилось не очень умно, но, по крайней мере, обошлось без неприятной сцены. Как ни странно, впоследствии Фандорин вел себя так, будто этот эпизод вообще места не имел».
Роль «динамо»
Примечательная: дело в том, что это — единственный случай, когда Фандорин отказывается соответствовать эротическим чаяниям контрагента. Уже со следующей книги он начинает исправно ублажать женщин: в его послужном списке старая дева, дама полусвета, светская истеричка, революционерка, великая княжна, и это «динамо» — исключение из правил. Последний сон невинности.
Мотивация
С одной стороны, Фандорин ведет себя благородно — Варя помолвлена, пользоваться слабостью чужой невесты недостойно. С другой стороны, Фандорин еще хранит верность памяти своей невесты Лизы, погибшей при трагических обстоятельствах. Поэтому не вполне понятно, насколько Варя вообще интересует его как объект эротического вожделения.
