Запинки

Мама родила его в понедельник. Возможно, это объясняет его запинки.
- Па-па-па-па, а вот знаешь...
Я сжимаю крепче его прохладную руку, вместе с нею сжимается мое сердце. Тенистым ухоженным парком я веду сына-пятилетку в детский сад под названием Канатчикова дача.
- Папа, побежали!
Он тянет меня вперед.
Я ухмыляюсь и бегу за радостно визжащем дикарем, краем глаза наблюдая, как из-за зарешеченных окон за нами наблюдают настороженные и ревнивые глаза по-настоящему нездоровых детей.
- Ну вот, давай все превращать в сумасшедший дом...
Однако странная фраза на территории психиатрической лечебницы.
А мой здорово бегает, у него отличная координация движений, отмечаю радостно про себя. А как он собирает конструктор! А как быстро освоил компьютер. Он здесь совсем по недоразумению. Кто будет со мной спорить?
- Папа, хватит, я устал. У меня колет в животе.
Дыхалка пока слабовата, но это дело наживное. У меня тоже в детстве кололо в животе. Но уже в старших классах меня мало кто мог догнать. Он вообще во многом похож на меня. Если бы только не эти чертовы запинки.
- Па-па-па, а мне очень жалко, что люди умирают. А почему они умирают?
Хороший вопрос. Главное неожиданный, как все у него.
- Понимаешь, сынок, - пытаюсь объяснить. - Так устроена жизнь. Человек рождается, потом живет, а в конце умирает.
- А-а-а я не хочу умирать.
- Я тоже.
По крайней мере, я не хочу это делать, пока не увижу своего сына взрослым. И самостоятельным. Когда не надо будет с деловой невозмутимостью мыть ему попу, когда он вдруг нечаянно, как он сам выражается "обкакухается". Правда тогда нельзя будет и с удовольствием поцеловать ее половинку после. Да и просто он не даст приласкать себя и прикусить шею сзади.
В раздевалке логопедической группы переодеваемся.
- Па-па-па, я не хочу сегодня колготки одевать. Я хочу в штанах.
- Вот еще новости. И так все штаны уже изорвал на коленях! Вы вообще в группе по-человечески ходите, или только на карачках?
- Ну, папа-а-а! - Он сжимает кулачок и показывает мне. - А-а-а если в глаз?
- Посучи еще кулаками, - хмурюсь я. - Ишь, моду взял! Оденешь колготки и точка. Смотри, какие у тебя замечательные колготки. Сам бы носил - жалко, моего размера нет.
Последний тактильный контакт утром: ловлю худенькое тело и заправляю майку в шорты, а затем легкий шлепок по попе в направление группы. Он смеется, убегает и через мгновение забывает о мое существовании.
Говорят, взрослому мужчине запинки придают особый шарм. Не знаю, я надеюсь, что у него будут достоинства иного рода.
Я смотрю сквозь окна обзора на маленьких клопиков с речевыми проблемами. Мой и правда смотрится в колготках трогательно, дальше некуда. Иногда мне хочется плакать от чувств. Особенно когда он вдруг придет и начнет ко мне прижиматься, и так же вроде бы в шутку, как делаю я, чтобы не уронить своего мужского достоинства, начинает целовать меня в грудь, плечо или живот: «Папенька, разрешите плечико поцеловать?»
Он пока не брезгует и не стесняется меня. Он еще маленький, но уже стремительно превращается в малчугана, чтобы потом превратится в колючего подростка, а затем стань нескладным юношей с ломающимся голосом, который будет стесняется своих родителей перед друзьями. Точно таким же каким был когда-то я сам.
И я не буду в претензии. Потому что знаю, что когда умру, он не будет меня стеснятся и не побрезгует поправить мне руки в гробу, как когда-то сложил на груди отца и я.
И за это я его тоже люблю и всё на свете прощу.
- Па-па-па-ка, сынок.